ЖАРКОЕ ЛЕТО 1973 ГОДА

По приезду в город Сосновый Бор, где нам предстояло отработать, по меньшей мере, три года, наша небольшая делегация выпускников Сумского строительного техникума первым делом решила увидеть море. Сюда приехали, можно сказать, лучшие, отобранные по конкурсу. Хотя удивительно, что таких не нашлось в ленинградских техникумах. Но, очевидно, причиной была политика партии и правительства, когда из России выпускников присылали в Украину и другие республики, а оттуда в Россию.
Моря мы, конечно, не увидели, было начало апреля, и Финский залив был подо льдом. Но мы понимали, что все у нас было впереди.
Залив был одним из главных достопримечательностей молодого города. Собственно пляж отделяла от города местная река, а через нее был перекинут «пьяный» мостик, который забавно шатался по ходу движения. В выходные местные песчаные дюны были заполнены молодежью. В дымке иногда попадались небольшие парусники, что придавало пляжу особый шарм.
Здесь в один из июньских дней мы и познакомились с Татьяной или попросту Танькой. Это была довольно милая и фигуристая девушка. Мы лежали рядом на песке и наши руки соприкасались под его толщей. Таня мне откровенно нравилась, и никаких препятствий нашему сближению я не видел. Я работал мастером и как молодой специалист имел серьезные льготы. Кроме того имел связи в местных литературных кругах, читал умные книжки, знал много стихов и сам что-то писал. Собирал свою библиотеку, и мои старшие по возрасту соседи часто соблазняли своих подруг моими книжками.
Таня же училась в Ленинграде в ПТУ на маляра-штукатура и тем летом проходила в Сосновом Бору производственную практику. Иногда, когда соседей не было дома, мы уединялись в моей комнате, лежали на кровати, и я гладил ее ноги. На большее я по своим тогдашним представлениям о дружбе между мужчиной и женщиной был не способен.
Гром над моей головой разразился неожиданно. Танька влюбилась в скромного паренька из соседнего подъезда. Я не мог понять, чем я был хуже. По всем статьям у меня были весомые преимущества. Он не был молодым специалистом, не читал и не писал стихов, не вел умных разговоров. Не учел я одного, с ним ей было проще.  Они были, как сказали бы сейчас, одной ментальности.
Я достойно принял удар судьбы и отошел в сторону. Позже я узнал, что Таньку ждал большой сюрприз. Николай был женатым человеком и имел сына. Впрочем, меня это уже интересовало поскольку-постольку. Мое уязвленное самолюбие требовало поставить на этих отношениях крест.
Впрочем, страдать мне пришлось недолго. Буквально следом на стройку завезли новую партию девушек-штукатуров, и среди них мне приглянулась стройненькая симпатичная Нина. Нина вела себя строже, никаких вольностей не допускала, но с ней не было такой душевности, как с Таней.
Я жил в общежитии гостиничного типа. Такое же было и в зеркально расположенном корпусе. Между корпусами располагалось кафе, а с другой стороны огороженная площадка с деревянным настилом. Там проходили спортивные баталии и иногда устраивались танцы.
И однажды я Нину приревновал. Она несколько раз станцевала с моим крановщиком, солдатиком азербайджанцем. Он был красавцем, истинным сыном Кавказа с правильными черными бровями вразлет. Конечно, с моей стороны это было полной глупостью, но я в молодости наделал много подобных вещей на почве самолюбия.
В тот вечер в отместку я познакомился с новой девушкой, тоже из маляров-практикантов. Инна была настолько мила, что мне страшно было даже к ней притронуться. Все же после танцев я пошел ее провожать, мы погуляли по городу. Она жила не в нашем ДГТ, а в доме на соседней улице. Мы зашли к ней домой, и я познакомился с ее товарками. Немного посидели, поболтали. В таком невинном ключе наши отношения какое-то время и продолжались. Пока я не совершил очередную глупость. Мне показалось, что в тот вечер она была какой-то отстраненной, слушала меня рассеянно, отвечала неохотно. Да мало ли что могло случиться у девушки, с подругой поругалась, письмо от родных получила нехорошее? Зачем включать самолюбие на полную катушку на ровном месте? И, проводив ее домой, я с ней демонстративно попрощался. Она обернулась, удивленно посмотрела на меня и пошла в комнату.
Это был диагноз, можно сказать, с признаками дебилизма. Но я был такой, какой был, и мне еще только предстояло излечиться от этого неуемного самолюбия, недуга, в подавляющем большинстве случаев непонятного, необоснованного и неоправданного.
Прошло какое-то время, наши подружки закончили практику и уехали доучиваться.
Как-то я полез под свою кровать и обнаружил там конверт. Это было письмо от Нины с признанием в любви. Очевидно, придя вечером с работы, я в сумерках поднял одеяло и нечаянно стряхнул письмо с постели в щель между стеной и кроватью. Я был ошарашен. Не знаю, сколько уж оно там пролежало, но достаточно, чтобы стать бесполезным. Ведь я о Нине ничего не знал, кроме имени, и никаких координат в письме не было. Очевидно она рассчитывала, что я обнаружу письмо раньше. Увы, мое счастье закатилось под кровать безвозвратно.
В следующий сезон я все же решил взяться за ум, подготовился и поступил на заочное отделение в ЛИСИ. Но не проучился и года. В нашем СМУ-2 работал художником-оформителем парень моего возраста, с которым мы подружились. Он был продвинут по части русской литературы и нашел во мне пытливого и заинтересованного ученика. Леня, так его звали, познакомил меня с такими мастерами слова, как Ахматова, Цветаева, Пастернак, Мандельштам, чьи имена не были в то время на слуху. И постепенно внушил, что стройка это не мое, что я должен заниматься литературой. И я бросил учебу в ЛИСИ и стал готовиться в университет. Я старался ходить на работу во вторую смену, по возможности читал русскую литературу и историю. По дороге на работу отрабатывал произношение по немецкому языку. И таки поступил, на факультет журналистики.
И осенью, когда мы в колхозе после полевых работ отдыхали в нашем бараке, к одному из моих товарищей зашла жена. «Володя, ты меня помнишь?», — вдруг спросила меня она. Я не вспомнил. «А Инну помнишь?»
Инну я помнил. И, если бы судьба сложилась по-другому, она бы могла составить мое счастье. Это я понимаю и с высоты прожитых лет. Но это была бы другая судьба и другое счастье. Тихое семейное счастье в Сосновом Бору. Получили бы квартиру, завели детей, построили дачу. Может быть, я дослужился бы до начальника участка, закончил заочно строительный институт. Но история не терпит сослагательных наклонений. Случилось так как, случилось. Но Инну я буду помнить всегда.